ofinag

В отличие от большинства эмигрантов, я уезжал еще из Советского Союза.
Советский Союз был, как известно, лучшей страной в мире, поэтому
возможность эмиграции там законом не была предусмотрена вообще. Ну кто,
в самом деле, будет эмигрировать из рая? Оставалась одна небольшая
дырочка, через которую утекали десятки тысяч людей: когда-то СССР
неосторожно подписал конвенцию, по которой евреям разрешалось
воссоединяться с родственниками в Израиле. Израиль тут же наладил
промышленное производство приглашений от несуществующих родственников и
процесс пошел. Уезжающие лишались гражданства, за что полагалось
заплатить по 200 рублей с носа (полторы моих зарплаты). Квартиру надо
было сдать государству в идеальном состоянии, поэтому нам пришлось дать
взятку технику из ЖЭКа, чтобы квартиру в центре Ленинграда согласились у
нас принять. (Незадолго до этого мы действительно делали ремонт, так что
придираться было не к чему, но кого это волнует)

К концу процесса я должен был сдать серпастый и молоткастый, лишившись
тем самым всех гражданских прав. Потеря, конечно, небольшая, но на
случай каких-нибудь проблем я оформил доверенность на друга Сашу, чтобы
он мог в случае необходимости выступать от моего имени. Проблем не
возникло.

Саша не хотел уезжать. Помню, я позвонил ему из Вены и предложил
оформить вызов. Саша ответил: "Спасибо, но туалетной бумагой я уже
запасся" (к слову, туалетная бумага была в Союзе страшным дефицитом, так
что он скорее всего врал). Но плыть против течения трудно. Когда через
10 лет, по его собственному признанию, в телефонной книжке не осталось
почти никого, Саше тоже пришлось задуматься.

Мы встречали его в кливлендском аэропорту, переодевшись пионерками. По
задумке Жени, мы должны были у трапа преподнести огайский аналог хлеба с
солью: кукурузу с кетчупом. Естественно, самолет опоздал на три часа, и
аэропортовская публика долго с изумлением наблюдала двух мужиков в синих
юбках, белых блузках и красных галстуках. Мой дом украсился
приветственными плакатами, из которых любимый - тот, что мы повесили на
дверь: "мы гостям хорошим рады, смело в дверь входите. Вытирайте ноги,
гады, чистоту блюдите" (Шефнер).

Приехали из аэропорта поздно вечером, успели только быстро выпить и
завалились спать. На следующее утро Саша внимательно осмотрел мой
недавно купленный дом, вздохнул и сказал: "Не очень, конечно, но на
первое время мне подойдет." И вынул из кармана слегка пожелтевшую и
надорванную на сгибах бумагу, в которой было написано: "Я, gxk10, даю
полное право Александру Б. распоряжаться по его усмотрению всем моим
имуществом, где бы оно ни находилось и в чем бы ни заключалось."

Подпись. Печать нотариуса.